ССЫЛКИ

"Зеленая" революция в России

Александр Васильев, специально для Prague Watchdog

Наблюдаемый нами поворот во внешне- и внутриполитическом курсе России после 2000 года высвечивает новые аспекты российской политики, ранее отодвинутые на второй план.

В частности, это возвращение забытой дружбы с соседями по мусульманскому миру, имевшей место еще в советские времена, – на волне набирающего обороты антиамериканизма. С другой стороны, последствия второй чеченской кампании еще остаются до конца не изжитыми, и эта проблема угрожает затянуться на долгие годы. На фоне явно антилиберальных законодательных реформ набирает силу и сплачивает свои ряды российская оппозиция, объединяя всех, готовых протестовать против складывающегося порядка вещей (хотя и со значительным опозданием, упустив драгоценное время и инициативу). И во всех этих аспектах мы четко наблюдаем один, резко выделяющийся на фоне остальных, фактор – исламский.

Для лучшего понимания ситуации рассмотрим несколько фактов.

Факт первый. Для России Ислам – религия не чуждая, не "приезжая". Это – исконное вероисповедание одной восьмой части ее населения, вторая в стране по численности последователей конфессия, официально признанная традиционной.

Факт второй. Ислам, рассмотренный в комплексе, представляет собой ряд установок, выходящих за узкие рамки чистого определения религии. Скорее, исконное арабское кораническое слово "Дин", которое принято переводить как "религия", но лучше – как "суждение" или "отношение", подходит для Ислама гораздо больше, нежели латинское religare – восстановление человеком обратной связи со своим Создателем. Отметим для себя этот немаловажный момент.

Факт третий. Находясь в меньшинстве под властью немусульман, многие столетия российские мусульмане в своей духовной и политической жизни контролировались созданными еще по указу Екатерины Великой Духовными управлениями, де-факто призванными ограничивать мусульманский фактор во всех сферах жизни империи. С одной стороны, эту функцию без особого труда выполняли муллы, находящиеся на официальном жаловании у государства. Перед лицом малограмотного простого народа им было достаточно придать политическим и социальным установкам Ислама лояльное толкование. В условиях длительной закрытости российского общества от проникновения прогрессивных идей извне (вроде свежей либеральной волны, которую попытался вдохнуть в средневековый, прогнивший, но удобно контролируемый муллами "традиционный российский Ислам" татарский просветитель Марджани) контроль осуществлялся достаточно успешно. К моменту распада тоталитарного советского режима мусульмане бывшего СССР уже были склонны благоговейно внимать любому проповеднику, носящему чалму и сыплющему арабскими терминами. Любая книга, написанная арабской графикой, священными буквами Корана, также воспринималась едва ли не как святое писание.

Однако так не могло продолжаться вечно. Открытость российских границ принесла с собой новый этап свободомыслия, в том числе религиозного, и не только в мусульманской среде. Изголодавшиеся по религиозной жизни в эпоху советского атеизма люди качнули маятник в противоположную сторону. В стране начался взлет религиозных увлечений, который, однако, нельзя путать с ростом религиозного сознания. Неудовлетворенное любопытство к "запредельному" еще не означает приход к определенной Традиции. Моментом попыталась воспользоваться православная церковь, однако, не имея четкой церковной программы в таких сферах, как социальная, экономическая и политическая, она преуспела лишь в привлечении слоев населения, настроенных исключительно на решение личных духовно-нравственных проблем. Таким образом, претензии церкви на то, чтобы занять место квазигосударственной религии или хотя бы партийной идеологии в ведущей партии были заранее обречены на провал. Даже участие священнослужителей в работе демократически избранной Государственной Думы по большей части не находило понимания среди народа, привыкшего, что "святые отцы" должны заниматься своим делом – духовным окормлением паствы, а не играть в политические игры, ведь еще в Евангелии сказано: "Кесарю – кесарево".

Иначе обстояло дело в мире Ислама. Теперь этот мир распространился и на российских мусульман – тех, кто получил возможность выезжать за пределы страны, знакомиться с бытом и обычаями мусульманских стран, получать образование в зарубежных мусульманских университетах и медресе, а также, изучив арабский и иные языки, на которых написаны мусульманские первоисточники, ознакомиться с их содержанием самостоятельно, не с чужих слов и не в интерпретации государственных мулл. И в это время противоречий, перерастающих в конфликты, было уже не избежать.

Во-первых, еще не доходя до самого содержания проповедей, большинство мусульман перестало устраивать контролируемое государством духовенство – в силу того, что подобный аппарат не предусмотрен и никак не регламентирован шариатом.

Во-вторых, на волне свободомыслия сильному сомнению было подвержено такое понятие как "традиционный Ислам". Особое внимание стало уделяться радикальному ваххабизму. Родиной и нынешней мировой столицей этого течения является Королевство Саудовская Аравия. Расположенное на Аравийском полуострове, оно является одновременно и родиной Пророка Мухаммада, и родиной Ислама, и местом, где находятся главные города паломничества мусульман – Мекка и Медина, что позволяет миллионам верующих общаться ежегодно во время церемонии паломничества (хаджжа), а также импортировать ваххабитскую идеологию в свои родные края. Помимо крайнего фундаментализма, ваххабизм (или салафизм) отличается догматом об "открытии врат иджтихада" (которые считаются "закрытыми" в традиционном суннитском Исламе). Иджтихад – это свобода исследования и перетолкования религии применительно к нуждам современности. И в этом и заключается парадоксальная природа современного ваххабизма.

С одной стороны, он фундаментален и предельно жесток, что касается соблюдения малейших нюансов ритуальной части религии. С другой - довольно гибок в отношении политической программы. Настаивая на четком разделении мира на "своих" и "чужих", мусульман и неверных, ваххабиты в то же время склонны менять свои представления о том, кого относить к последней категории. Система ваххабитской иерархии, основанная на принципе беспрекословного повиновения командирам – амирам – позволяет последним использовать религию в личных политических целях, зачастую не отчитываясь перед рядовыми верующими, из которых они делают исполнителей своих задач.

Так, например, во время оккупации СССР Афганистана основным врагом ваххабитов считались "безбожные коммунисты", в то время как с распадом советской империи их место занял "американский империализм". Саудовская монархия, являющаяся стратегическим союзником США в регионе, сдерживает собственных "внутренних" ваххабитов, тогда как у их единомышленников извне остаются развязаны руки. Например, на Кавказе, где очень легко эксплуатировать настроения мусульман, страдающих от "неверных российских агрессоров". Действия российской армии и антилиберальные реформы в российском государстве только подливают масла в огонь, разжигая протестные настроения и среди мусульман, которые видят исполнение своих надежд на свободу самовыражения в торжестве "ваххабитского интернационала". Некоторые из них готовы для достижения этой цели не останавливаться перед самыми радикальными методами.

Итак, имеется жесткая тоталитарная идеология, которую легко могут (и готовы) взять на вооружение радикалы всех мастей. Логика предельно проста. Основная мотивировка протестных настроений – против разного рода несправедливости и притеснений, а где притеснения – там нарушение Божиих заповедей, там – безбожие. Следовательно, притесняемые до тех пор не изменят своего положения, пока остаются на одной ценностной шкале со своими безбожными притеснителями. Это является хорошим стимулом для прихода к религии, взятию на вооружение религиозных лозунгов. Причем христианство с его догматом о мирском непротивлении на эту роль не подходит, а ваххабизм – вполне.

Не стоит забывать и о том, что многие радикальные организации (например, лимоновская НБП или же Русское Национальное Единство) построены по военному образцу. Воинская дисциплина буквально в крови у их последователей, и принцип ваххабитского подчинения командиру (амирата) может быть легко импортирован как нечто само собой разумеющееся. Остальные "второстепенные" положения можно без труда подкорректировать. Даже если конструкция получится в итоге несколько эклектичная, в ней будет присутствовать серьезная база, отсутствующая у идеологических противников: обоснование партийной доктрины волей Бога, выраженной через Откровение.

Здесь мы приходим к очень важному моменту – явлению исламизации таких радикальных элементов российского общества, об отношении которых к Исламу мы ранее не могли и подозревать. Например, крайне левых (левацких) нацболов или крайне правых, профашистских организаций, как РНЕ. Хочется подчеркнуть: речь идет именно об исламизации самих организаций, а не отдельных их членов, нашедших в Исламе свой духовный путь и решивших порвать с радикализмом. Для последнего как раз подходят более эзотерические направления Ислама (как, например, суфизм). Они также пользуются популярностью – но в русской среде столичных интеллектуалов-индивидуалистов. Радикализм же неизбежно сопряжен с другой идеей – коллективизма и круговой поруки. Зачастую идеи сплочения общины (джамаата) и построения боевых организаций для обеспечения собственного силового превосходства (пускай теперь под зеленым знаменем – не принципиально) начинают превалировать над духовной составляющей. И уже неудивительно, что не политическая программа партии "подгоняется" под новую религию, а религия получает новое истолкование в угоду партпрограмме. Тем более что реально "исламизированные" элементы в радикальной политике России пока в меньшинстве. Главное – воинская дисциплина и фанатичная преданность "высшей идее" - остается непреложным и получает новое "обоснование" - посредством спекуляций на книге Откровения (Коране). А вот сама идея зачастую претерпевает забавные метаморфозы.

Так, например, исламская идея, проникшая в ряды НБП через посредство так называемого "Исламского комитета", отражает идеи, заимствованные еще у первого идеолога "марксистского Ислама" Али Шариати. Доктор Шариати делал свои выводы в рамках шиитской традиции, характерной для его родины – Ирана. Но в левом лагере это имеет мало значения, поскольку уже сам Шариати практически насадил исламскую терминологию на левацкие мировоззрения, популярные в конце 60-х. Подобные идеи, представляющие пророков и их сподвижников как революционеров – борцов за счастье трудового народа, еще легче облачаются в ваххабитскую идеологию, нежели в шиизм. Согласно шиитской доктрине, духовенство легитимно, потому что лидерство в общине должно принадлежать людям, наиболее сведущим в исламских науках. При отсутствии квалифицированных кадров среди западных левых на основании такого представления очень трудно было бы выстроить иерархию партийных ячеек.

Но принцип, заложенный основателем ваххабизма-салафизма Мухаммадом бин Абдель Ваххабом о необходимости повиновения любому мусульманскому правителю, которому большинство согласится принести присягу (независимо от его квалификации и личностных качеств, даже от религиозности, за исключением демонстративного отказа от Ислама), легко решает подобную проблему. В амирах-командирах, готовых вонзить древко зеленого знамени (как когда-то красного) в руины старого мира, более нет недостатка. Как результат – тысячи новообращенных лимоновцев заявляют о своей приверженности Исламу, в партии даже имеется тенденция образования исламского крыла, а сам лидер – Эдуард Лимонов – делает реверансы в сторону мусульманской религии, основы которой он, по его словам, изучал в тюремной камере под руководством кавказских моджахедов. Естественно, при данных обстоятельствах не вызывает удивления и выражение личной симпатии к салафитам со стороны лидера "Исламского комитета".

Однако, как ни парадоксально, от левого крыла не отстает и крайне правое. В современной России известны такие удивительные случаи, как попытки перетолковать националистическую, профашистскую идеологию на исламский лад. Действительно, в истории Ислама есть определенные примеры, когда основатель – пророк Мухаммад – положительно отзывался о любви к своему народу. Есть также и коранический стих (аят), в котором приводятся слова Бога: "Мы сотворили вас племенами и народами...".

Превратить простую констатацию факта в императив, повелевающий блюсти расовую чистоту, уже несложно. Высказывание Пророка о том, что "нет превосходства белого над черным и араба над иностранцем, кроме как по степени их праведности", можно просто не вспоминать. Тем более что признание равенства всех народов и рас перед Богом не противоречит напрямую политике апартеида или противодействия миграции. Вдобавок, перед глазами имеется успешный политический опыт: ультраправая националистическая организация "Черных мусульман", созданная в 1930-х гг. Э. Мухаммадом и вынужденная несколько либерализироваться только в последние годы. "Черные мусульмане" - яркий пример эксплуатации религиозных чувств афроамериканского населения, находившегося в неравном положении с белыми. Христианство воспринималось сторонниками Э. Мухаммада как религия белых эксплуататоров. Новыми русскими фашистами оно преподается как губительный элемент еврейского наследия, который, в то же время, не так легко заменить "исконным русским" язычеством, от которого мало что осталось. Потребовалось бы создать с нуля целостную религиозную систему, реставрацией и синтезом добиваясь того религиозного обоснования партийной платформы и дисциплины, которые уже сегодня могут найти опору в лице заимствованных положений Ислама. Теория "белого Ислама" не так наивна, как можно было бы ожидать. У нее есть последователи и единомышленники. Даже Генрих Гиммлер, по воспоминаниям его личного врача К. Брандта, испытывал симпатию к Исламу и мусульманам, выделяя в религии ее воинственную составляющую и не обращая внимания на вопросы чистой теологии. Это один из примеров, как то, что выглядит наиболее фантастичным, оказывается самым реализуемым на практике.

Что может в данных условиях противопоставить государство? Как выясняется, практически ничего. Традиционные "духовные управления" мусульман давно уже разучились отрабатывать выплачиваемое им жалование, выступая лишь в качестве дополнительного рупора государственной пропаганды. Суфийские ордена, и без того представляющее самое деполитизированное крыло Ислама, либо слились с духовными управлениями (Дагестан), либо - как в Чечне – выражают интересы пророссийски настроенных тейпов, что вряд ли склонит на их сторону те слои населения, которые чувствуют себя хоть в чем-то обделенными нынешней властью. Московский Совет Муфтиев и его партнерские организации по всей стране также не в состоянии контролировать ситуацию. Будучи лишены реального политического влияния, они утрачивают и авторитет среди верующих, полагая, что лучшим проявлением лояльности российскому правительству будет самоограничение сферой сбора пожертвований, заключения браков и отправления похоронных обрядов. Строительство красивых мечетей, издание Корана и организация паломничества в Мекку с огромными наценками – вот и все, что может предложить прогосударственный Ислам в противовес радикалам, предлагающим немедленно приступить к конкретным шагам по решению конкретных проблем, в том числе, самых насущных - финансовых и социальных. Некоторые общественные организации выступают с инициативой привлечения молодежи в кружки по интересам, чтобы отвлечь их внимание от участия в джамаатах – религиозных общинах радикальной направленности. Наивность такого подхода при целом комплексе нерешенных проблем рядовых мусульман очевидна. Таким образом, российское государство не располагает реальными ресурсами противодействия радикальному исламу изнутри мусульманской среды. А подавлением оппозиции оно только подталкивает новых кандидатов на пополнение его рядов извне.

Так что как бы фантастично это ни звучало, возможно, самой реальной перспективой в условиях опасения "бархатной революции" в современной России станет другая революция – зеленая.
 

Фотография взята с сайта Ansar.ru.
 

(T)

  ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
 · 
 · The spread of Islamic fundamentalism in Russia (PW, 12.4.2007)