ССЫЛКИ

Лондонский Халифат против московской некомпетентности

Сергей Давыдов, специально для Prague Watchdog

В свое время предложение архиепископа Кентерберийского Роуэна Уильямса включить в британскую юридическую практику нормы шариата произвело много шума. Эта идея вызвала немалое оживление среди российской общественности, озабоченной «исламской угрозой». «Англия пала, грядет Лондонский Халифат» — примерно так можно передать реакцию пишущей публики на инициативу Роуэна Уильямса. Лишь немногие авторы вспомнили о миллионах российских «этнических мусульман». В большинстве они в Россию не иммигрировали и в силу этого имеют больше прав, чем британские единоверцы, чтобы требовать учета сложившихся в их среде общественных отношений при разработке законодательства.

Инициатива архиепископа Уильямса заставляет вспомнить о дискуссиях вокруг легализации в РФ полигамии, развернувшихся несколько лет назад. Впервые этот вопрос был поднят в знаменитом указе Руслана Аушева от 19 июля 1999 года, в котором государственным органам Ингушетии предписывалось начать регистрацию полигамных браков. Как известно, указ был признан противоречащим российской конституции и отменен федеральными властями. В январе 2006 г. на эту тему высказались Рамзан Кадыров и глава Совета муфтиев России шейх Равиль Гайнутдин. Оба сочли необходимым ввести полигинию (многоженство) в российское семейное законодательство в качестве допустимой формы брака, причем не только для мусульман.

Показательна реакция на эти заявления Марии Арбатовой, одной из «звезд» московского либерального бомонда: «С точки зрения законодательных норм закон о многоженстве в немусульманской стране может приниматься только одновременно с законом о многомужестве. Поскольку многоженство вытекает из Корана, а мы живем по другим законам». Полезно сравнить эту точку зрения с мнением участника форума BBC Боба Эриксона об инициативе архиепископа Кентерберийского: «Сначала предложения архиепископа Уильямса меня разозлили и удивили... Но потом я понял, что он хотел сказать, и то, что он руководствуется благими намерениями. Если нормы шариата будут применяться исключительно в гражданских делах и не будут включать в себя неуважение к женщинам, тогда я не против».

Представляется, что участники полемики о легализации в РФ полигамии занимаются своеобразной подменой понятий. Если Руслан Аушев в качестве обоснования для своего указа приводил «складывающуюся в республике демографическую ситуацию», то муфтий Равиль Гайнутдин даже счел полигамию полезной для «удовлетворения хозяйственных задач России». По всей видимости, контекст нынешней политической ситуации не дает возможности заметным фигурам придавать своим мыслям законченную форму в прямом эфире и высказать вслух то, что подразумевается. Каким образом получилось так, что в федеративном поликонфессиональном государстве сфера семейных отношений регулируется исключительно федеральным законодательством, а региональные законодательные акты не должны ему противоречить? Почему бы не допустить применение норм шариата в семейном законодательстве республик, где верующие мусульмане составляют большинство (в первую очередь Дагестана, Чечни и Ингушетии)?

В последние десять-пятнадцать лет на Северном Кавказе число полигамных браков, заключаемых в соответствии с мусульманскими канонами, заметно возросло. Причем эта тенденция характерна не только для Чечни, где она может быть объяснена гибелью значительного числа мужчин в результате военных действий и актов геноцида, но и в соседних республиках. Например, как отмечают наблюдатели, «исламское возрождение» 1990-х в Дагестане сопровождалось своеобразной модой на многоженство. При этом в большинстве случаев мужчины не проявляли стремления соблюсти требование шариата о равном материальном обеспечении первой и последующих семей.

Госпоже Арбатовой простительно незнание принципов правовой системы ислама, хотя образованному человеку, считающему себя патриотом, не помешали бы начальные сведения о религиозных канонах, которыми в повседневной жизни должны руководствоваться миллионы его соотечественников. В отличие от романо-германской системы, в фикхе (исламском праве) действует принцип «разрешено только то, что прямо дозволено», поэтому неверно считать, что «многоженство вытекает из Корана». Скорее наоборот: основная цель соответствующих аятов (4 : 3, 4 : 129) — максимальное ограничение полигинии. Коран воспрещает брать больше четырех жен, причем мусульманам настоятельно рекомендуется: «женитесь на одной (...). Это ближе [к религиозному закону], если не хотите уклониться от него» (4 : 3), там же говорится, что верующему следует «заботиться о них (женах) одинаково». В другом месте (4 : 129) находим открытое предостережение: «Вы никогда не сумеете относиться одинаково справедливо к женам, если бы даже очень хотели этого».

Противники предоставления шариатским органам на Северном Кавказе права регистрации браков могут сослаться на опыт большинства мусульманских стран: в Турции, Тунисе и во всех государствах СНГ полигиния запрещена, а там, где она допускается, введены существенные ограничения. Например, статья о браке в гражданских законах Сирии гласит, что кади (судья), утверждающий брачный договор мужчины более чем с одной женщиной, обязан удостовериться в его материальных возможностях содержать новую жену. И если это положение не противоречит фикху, то параграф мудаваны (недавно модифицированного семейного кодекса Марокко), требующий согласия первой жены на заключение мужем дальнейших браков, не отражает общепринятого шариатского взгляда на семейные отношения. Иранское законодательство также требует согласия первой жены на вступление мужа в полигинический брак. В этом нет ничего удивительного - на всем протяжении истории ислама государственные акты часто вступали в противоречие с религиозными предписаниями; плоды многовекового творчества мусульманских законоведов позволяли давать различные интерпретации одним и тем же нормам.

Однако подобные сравнения в данном случае кажутся неподходящими. В Турции, Тунисе или Азербайджане мусульмане составляют правящее большинство, путем выборов или молчаливо наделяющее лидеров правом придавать своим взглядам на брак юридически законченную форму. Полезнее привести примеры стран с немусульманским в основном населением, в которых отношения большинства с соотечественниками-мусульманами, как и в России, нельзя назвать безоблачными. В Государстве Израиль и в некоторых штатах Индийского Союза (Гуджарат, Бихар, Уттар Прадеш и др.) все вопросы заключения брака и разводов у мусульман находятся в компетенции шариатских судов. Эти же органы во многих случаях полномочны решать вопросы наследования и заниматься делами благотворительных организаций. Не будет лишним упомянуть о юридическом положении христианских и иных религиозных общин в государствах, где шариат признан основным источником права. В Иране, Египте и других странах региона оформление семейных отношений христиан, иудеев и зороастрийцев находится в исключительной компетенции уполномоченных органов соответствующих конфессий.

Возвращаясь к теме полигинии в мусульманских обществах, важно отметить, что она получила минимальное распространение - редко доля полигамных семей превышала 5 %. В Индии, например, в 50-60-е годы процент практиковавших полигинию семей среди мусульман был ниже, чем среди индусов (индуизм также разрешает полигинию для выходцев из высших каст с разным количеством жен в зависимости от кастовой принадлежности; ныне индийские гражданские законы санкционируют полигамию лишь для мусульман). В современных исламских государствах, в том числе в Исламской Республике Иран, полигамная семья — редчайшее явление, эта форма брака встречает все большее неприятие в обществе, особенно среди молодежи. На этом фоне выделяются лишь некоторые страны Африки южнее Сахары (Кот д'Ивуар, Буркина-Фасо) и нефтяные монархии Персидского залива. Однако в первом случае мы, скорее всего, имеем дело с местными традициями и результатами массовой пауперизации, к тому же не всегда удается определить процент мусульман среди полигамов. Не исключено, что во втором случае речь идет о легальном прикрытии иммиграции женщин (в исламе с давних пор существует традиция фиктивного брака «сига», дозволяющего пребывание в доме посторонней женщины, занятой уходом за больным, преподаванием и пр.).

Практика легального оформления мусульманских полигинических союзов соответствовала бы традициям российского права. Семейное законодательство Российской империи содержало следующие положения относительно заключения брака подданными нехристианских конфессий: «Каждому племени и народу, не выключая и язычников, дозволяется вступать в брак по правилам их закона или по принятым им обычаям без участия в том гражданского начальства или Христианского духовного правительства». (Свод законов Российской империи в редакции 1900 года, том X, ст. 90). Цитируемый документ содержал упоминание дозволенной мусульманам полигинии (том X, ст. 80), причем специально оговаривалось, что «в Закавказье природным жителям дозволяется вступать в брак по достижении женихом пятнадцати, а невестою тринадцати лет» (том X, статья 3). Для остального населения минимальный возраст составлял соответственно 18 и 16 лет.

Однако в Российской империи религия играла государствообразующую роль. Применима ли подобная практика в современной России, провозглашенной на бумаге светским государством (ст. 14 конституции РФ)? Схожая по смыслу декларация в преамбуле к основному закону Индии, где политический строй страны характеризуется как «секулярная республика», не помешала федеральному правительству в январе 2005 года заявить в Верховном Суде, что оно считает мусульман правомочными создавать суды шариата для решения семейных вопросов. В официальных разъяснениях индийских государственных деятелей подобный подход обосновывается статьей 26 конституции, гарантирующей действующим в Союзе конфессиям право создавать свои учреждения и вести дела в соответствии с религиозными установлениями. Авторы российской конституции 1993 года успели включить статью с похожим содержанием в наспех составленный ими документ: статья 28 провозглашает право каждого исповедовать любую религию «совместно с другими».

Вопреки мнению госпожи Арбатовой, трудно представить, в чем может ущемить гендерное равноправие реализация такого аспекта мусульманского семейного права, как регистрация в шариатском суде юридически действительного брака мужчины более чем с одной женщиной. Естественным условием при этом должно выступать право пары оформлять свои отношения как в органах, действующих на основе фикха, так и в структурах, ориентирующихся на романо-германскую правовую систему. Введение в законодательство северокавказских республик нормы о допустимости полигинии в тех случаях, когда брак заключается в соответствии с установлениями того или иного мазхаба (правовой школы) ислама, скорее стоило бы воспринимать как воплощение в жизнь статьи 28 федеральной конституции и реализацию гражданами — мужчинами и женщинами — своей свободной воли самим выбирать образ жизни, соответствующий той или иной религии. Как и полагается в уважающем себя федеративном государстве, признанный законным в одной республике полигинический брак мог бы и не считаться таковым в другом регионе.

Часто можно встретить утверждение, что мусульманское право (фикх, смешиваемый некоторыми авторами с шариатом) целиком опирается на Коран и сунну и поэтому его применение может подорвать светские устои государства. Этот взгляд ошибочен: лишь очень немногие правовые нормы мусульманской религии имеют своим прямым источником «священное писание», большая часть положений фикха выведена богословами рационально или почерпнута из юридических систем соседних народов (римского права в византийской трактовке, законодательства Сасанидского Ирана, Талмуда; одним из способов подобной рецепции была фабрикация хадисов). Таким образом, наделение шариатских судов полномочиями в семейной сфере означало бы не более чем введение в юридический оборот с взаимного согласия сторон еще одной правовой системы. В российской практике подобное уже имеет место: решения международных судов, действующих на основе прецедентного права, не только действительны в России, но и приоритетны по отношению к внутреннему законодательству.

В реальной плоскости подобная трансформация семейного законодательства северокавказских республик могла бы повысить социальную защищенность женщин, состоящих в полигамных браках. Шариат требует от мужа-полигама оказывать равное внимание всем женам, предоставить каждой из них особое помещение для проживания и создать равные с другими супругами бытовые условия. Невыполнение этих требований может быть основанием для возбуждения со стороны жены судебного дела о разводе (фасх). При таком разводе имущественные права женщины гарантируются сохранением за ней махра (имущества, выделяемого жене при заключении брака; часто ошибочно отождествляется с калымом). Наследственные права детей от вторых и третьих жен в случае придания юридического статуса семейным отношениям, основанным на шариате, также были бы защищены. Кроме того, легализация мусульманских полигамных браков имела бы положительный психологический эффект для женщин, вынужденных делить мужа с другими. Таким образом, мужчины, состоящие в полигинических браках, приобрели бы дополнительные обязанности – естественно, при условии надлежащего контроля со стороны уполномоченных структур. Как показывает практика, в мусульманских странах, где многоженство официально признается (Иран, Сирия, Саудовская Аравия), законодатель проявляет больший интерес к защите социальных прав «вторых жен», чем в странах, где подобные отношения юридически не закреплены, но имеют даже более широкое распространение (Таджикистан, Кыргызстан и пр.).

Как бы к ним ни относиться, полигамные браки на Северном Кавказе – реальность и будут оставаться таковой долгое время. Нелегальный статус таких семей оборачивается негативными последствиями в первую очередь для женщин, вынужденных довольствоваться не очень почетным статусом неполноценной жены без каких-либо гарантий на будущее. Если российское светское законодательство не в состоянии предоставить этим женщинам действенную защиту, то исламское право за столетия своего развития выработало определенные формы социальной поддержки «вторых», «третьих» и «четвертых» жен. Корректное применение этих норм в современной северокавказской действительности могло бы предотвратить многие семейные конфликты и сделать более стабильным положение супругов, оказавшихся не по своей вине в юридическом вакууме.

Фотография взята с сайта Мир Религий.

(P)