ССЫЛКИ

Unified Power Still Lacking in Chechnya, Common Opinion in Moscow

В ЧЕЧНЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕТ ЕДИНОЙ ВЛАСТИ, А В МОСКВЕ – ЕДИНОГО МНЕНИЯ

Илья Максаков, корреспондент «Независимой газеты»
cпециально для Prague Watchdog

Начало 2001 года было отмечено небывалой активностью Кремля в чеченской политике, особенно по сравнению с явным простоем, продолжавшимся в течение нескольких месяцев до этого. Российское руководство приняло целый ряд действительно важных решений. Как всегда в чеченских событиях, они оценивались по-разному, иногда даже высказывались полярные мнения, но значение предпринятых мер никем не преуменьшалось. Причем Москва наконец-то определилась (верно или нет – отдельный разговор) буквально по всем направлениям чеченского урегулирования – политическом, военном, экономическом и даже внешнеполитическом.

Первым серьезным шагом стал указ президента РФ о системе органов исполнительной власти Чечни. По нему администрация республики, избавленная от приставки временная, наделена реальной властью, а не некими имевшими место до этого неопределенными полномочиями. Кстати, с самого начала сам этот вывод подвергался сомнению, но как еще можно расценить записанные в указе положения о том, что глава администрации Ахмед Кадыров стал "высшим должностным лицом в ЧР, имеющим право назначать и освобождать от должности по согласованию с полпредом президента в Южном федеральном округе председателя правительства республики, являющегося заместителем главы администрации". Кроме того, акты главы администрации и правительства ЧР, принятые в пределах их полномочий, обязательны к исполнению на всей территории республики. Если это не настоящая власть, то что это такое? Более семи месяцев деятельности временной администрации Чечни можно признать абсолютно безрезультатными. Кремль сам создал ее недееспособной, и ему понадобилось более полугода, чтобы присмотреться к своему детищу и наконец сделать его настоящей властью. Более того, глава государства в целом одобрил "план Кадырова", предусматривающий создание при главе администрации консультативного органа из авторитетных представителей общественности и религиозных деятелей, на который возлагается задача подготовки нормативной правовой базы, необходимой для реинтеграции Чечни в политико-правовое пространство РФ. Кадыров также предложил начать разработку новой Конституции ЧР и к декабрю этого года создать нормативную базу для проведения выборов в органы государственной власти республики.

Поэтому формальную сторону этих решений нельзя было оценивать как отстранение Кадырова от власти, что поторопились сделать некоторые наблюдатели. Тем не менее, при формировании нового чеченского руководства Кадыров действительно сдавал одну позицию за другой. Он не смог провести своих людей не только на пост руководителя правительства, которым стал бывший ставропольский премьер Станислав Ильясов, но и на другие руководящие должности в кабинете. В достаточно напряженном процессе согласования состава правительства, видимо, и кроются причины затягивания этого процесса. Ведь полностью сформировать кабинет не удалось даже более чем за месяц. Причем Ахмед Кадыров, который в начале повторял, что все назначения он производит сам, потом признался, что практически все представленные ему кандидатуры выдвинуты федеральным Центром. Кроме того, характеризуя создание правительства многие указывали на его "технический" характер и даже беспомощность при принятии решений. Однако и этот вывод вовсе не следует из указа президента. Другое дело, что фактически правительство будет не очень самостоятельным, поскольку его взаимодействие с полпредом президента РФ в Южном федеральном округе Виктором Казанцевым и федеральным министром по Чечне Владимиром Елагиным абсолютно непонятно.

И, конечно же, бессмысленно говорить об обязательности исполнения решений новых чеченских властей на всей территории Чечни, если учесть, что значительную часть этой территории занимают российские силовые структуры, абсолютно не подчиняющиеся администрации. Именно в этом направлении Владимир Путин подписал другой важный указ – о мерах по борьбе с терроризмом на территории Северо-Кавказского региона РФ, предусматривающий создание оперативного штаба по управлению контртеррористическими операциями под руководством директора ФСБ Николая Патрушева. Создан также региональный оперативный штаб, во главе которого находится заместитель директора ФСБ Герман Угрюмов. Ему подчиняются все военнослужащие, сотрудники и специалисты, входящие в состав специальных сил. Командующий Объединенной группировкой обязан выполнять указания регионального оперативного штаба. Безусловно, передача ФСБ руководства всеми действиями "силовиков" вполне логична, поскольку с террором должны бороться спецслужбы, а не армия. Плохо только, что все эти решения не были приняты раньше. Ведь об окончании широкомасштабных боевых действий было объявлено еще весной прошлого года. Непонятно, почему тогда же не было принято решение о сокращении Объединенной группировки и руководство федеральными силами не было передано ФСБ. А в результате почти годичное промедление дорого стоило авторитету российского руководства в глазах жителей Чечни. Обозленные в большинстве своем еще полтора-два года назад на лидеров "независимой" Ичкерии, сейчас многие чеченцы обернули свой гнев на российских военных и милиционеров. Ведь о произволе в ходе "зачисток", исчезновении после них местных жителей, поборах на блокпостах и многих других "издержках" борьбы с терроризмом сейчас уже прямо говорится даже на официальном уровне.

Уже упомянутое решение о предстоящем частичном сокращении и частичном выводе войсковой группировки из Чечни также было поддержано почти всеми. Указывалось на то, что это приведет к устранению бесконтрольности действий многочисленных "силовиков", снижению потерь среди военнослужащих и сокращению случаев нарушения прав мирных жителей. В этом вопросе Путин вроде бы пошел навстречу предложениям Кадырова, однако на деле официального, письменного и четкого документа об этом до сих пор нет. Вначале помощник главы государства Сергей Ястржембский говорил о том, что сокращение группировки начнется в феврале. Спустя некоторое время командующий СКВО Геннадий Трошев называл уже март-апрель. Также не сразу, а спустя некоторое время руководство МВД заявило, что подразделения этого министерства, а это половина всей группировки, вообще не будут сокращаться. Не будут сокращаться и силы пограничников. Кроме того, Москва, с одной стороны, декларирует намерение сократить численность федеральных сил, а с другой – военное командование не отказывается от планов размещения воинских подразделений в 162 населенных пунктах Чечни. Ясно, что сокращение группировки и ее фактическое "размывание" абсолютно несовместимы. В то же время командующий объединенной группировкой войск Валерий Баранов заявил, что вывод войск будет производиться из тех районов, в которых не будет боевиков. Но ведь известно, что абсолютно "чистых" районов в Чечне нет. Много противоречий возникло и в дискуссии о размерах сокращения группировки. Например, Ахмед Кадыров считает возможным сократить группировку вдвое – до 40 тыс. человек. Это примерно, но с 25-процентным расхождением соответствует видению первого заместителя начальника генерального штаба ВС РФ Валерия Манилова, заявившего, что после частичного сокращения федеральные силы в Чечне должны насчитывать около 50 тыс. человек. А вот один из наиболее последовательных критиков действий "силовиков" – депутат Госдумы от Чечни Асламбек Аслаханов предлагает сократить группировку почти в четыре раза – до 22-24 тыс. человек. Российское политическое руководство и военное командование обещают также сократить количество блокпостов, полностью преобразовать комендатуры в военкоматы и значительно сократить комендантский час, но и в этом вопросе дальше слов пока дело не пошло, тогда как ряд чеченских политических сил вообще призывает отказаться от системы блокпостов и многих других ограничений.

Таким образом, единого центра власти в Чечне так и не создано. Конечно, такое решение трудно принять по чисто юридическим соображениям. Ведь единственный человек в стране, который, осуществляя гражданскую власть, имеет право контролировать "силовиков" – это президент РФ. Но создание сразу такого количества властных структур – администрация и правительство Чечни, министерство Елагина, полпредство президента РФ в Южном федеральном округе, оперативный штаб под руководством ФСБ и другие более мелкие структуры – по-прежнему оставляет открытым вопрос о том, кто же все-таки, кроме главы государства, несет ответственность за события в Чечне.

В экономике тоже приняты хорошие решения. Правительство РФ одобрило проект федеральной целевой программы восстановления экономики и социальной сферы Чечни в 2001 году. На эти цели выделяется более 14 млрд. руб. По оценке руководителя Станислава Ильясова, на полное восстановление экономики Чечни потребуется в течение 2-3 лет порядка 40 млрд. руб. Российские власти планируют также восстановить столицу Чечни – Грозный. Однако российское руководство так и не убедило никого, что Чечня больше не будет финансовой "черной дырой". Механизмы "увода" денег хорошо известны, а вот механизмы контроля за расходованием средств так до конца и не раскрыты – все высшие чиновники только обещают "поставить заслон на пути ворья". Правительство предпочитает также игнорировать призывы не вкладывать деньги в Чечню, пока там "кишат" боевики. Ситуация действительно сложная и напоминает замкнутый круг. Совсем не восстанавливать республику нельзя. Но почти для всех очевидно, что, пока отряды боевиков вполне дееспособны, любой восстановленный дом или, например, ферма в любой момент могут быть попросту взорваны.

В то же время очевидно, что все эти "хорошие" решения приняты в той или иной мере под давлением международного сообщества – только наивные могут подумать, что со столь важными инициативами Москва выступила в преддверии сессии ПАСЕ по чистому совпадению. Буквально все военные и политические решения в той или иной мере отвечают требованиям Европы к России. Это сыграло свою роль в достижении успехов российской делегации в ПАСЕ. А они очевидны. Российская делегация сумела восстановить свои права в полном объеме. Резолюция ПАСЕ не воспроизводит прежний призыв о начале политических переговоров с сепаратистами. Российская сторона убедила европейцев в отсутствии в действиях боевиков признаков национально-освободительной борьбы. ПАСЕ оценила движение Москвы в направлении создания российскими властями институтов государственной власти в Чечне, в работу которых все шире вовлекаются сами чеченцы. Однако эти очевидные успехи достаточно быстро были поставлены под сомнение. Речь идет о неожиданном заявлении председателя ПАСЕ лорда Рассела-Джонстона, который выразил сожаление, что ни одна из стран, входящих в Совет Европы, не подала в Европейский суд по правам человека на Россию за войну в Чечне. "Российская делегация не должна упускать своих возможностей, хотя в следующий раз она лишится не только права голоса", – пообещал лорд. Почти одновременно Европарламент принял резолюцию по Чечне, в которой вновь говорится о "незаконном содержании гражданских лиц в концлагерях", "незамедлительном прекращении огня", "начале переговоров с законными представителями Республики Чечня в присутствии международных организаций". Таким образом, получается, что председатель Госдумы РФ Геннадий Селезнев был прав, когда говорил, что даже если проблема Чечни будет снята на сессии ПАСЕ, эта организация будет искать новые и новые проблемы, чтобы воспитывать Россию.

В итоге, несмотря на "эпохальность" решений Москвы многие политические, военные и международные силы целым рядом своих действий и заявлений дали понять, что уровень имеющихся разногласий настолько высок, что выбранная федеральным Центром тактика далеко не бесспорна. Конечно, в России прямо против указов президента практически никто не выступает, однако обилие альтернативных предложений говорит, что удовлетворено далеко не все российское общество. Президент Ингушетии Руслан Аушев традиционно критикует чеченскую политику Кремля и по-прежнему призывает к переговорам с силами сопротивления. Другой сосед Чечни, глава парламента Дагестана Муху Алиев считает, что федеральные власти предпринимают недостаточно усилий по стабилизации обстановки в Чечне, и выступает за создание единого органа власти при президенте РФ, который бы сконцентрировал решение всех вопросов от военных до экономических и финансовых. По его мнению, новая чеченская администрация даже не в состоянии обеспечить собственную безопасность. Одновременно многие чеченские политики продолжают отстаивать свою позицию, как бы не веря в то, что Кремль окончательно определился. Например, Малик Сайдуллаев (который неожиданно был объявлен некоторыми источниками английским "агентом влияния") считает необходимым уже в нынешнем году провести выборы президента Чечни, в противном случае, по его мнению, "нам не удастся вернуться в российское правовое поле". Движение Асламбека Аслаханова "Союз народов Чечни" намерено в ближайшее время организовать и провести в республике "съезд народов Чечни", на котором "спокойно, без крика и конфликтов, разобраться в сложившейся обстановке и определить пути дальнейшего развития". Руслан Хасбулатов предложил создать государственный комитет по восстановлению Чечни и напомнил, что еще в апреле прошлого года многие авторитетные чеченцы направили предложения Владимиру Путину о создании такого комитета во главе с самим Хасбулатовым. Но ни чем подобном российские руководители ничего не говорили.

Наконец, в наиболее целостном виде альтернативные предложения были сведены в так называемом "плане Немцова", являющемся полной противоположностью уже предпринятых мер. Строго говоря, этот план состоит из двух взаимоисключающих программ, а кроме того, в нем нет ни одной новой, принадлежащей именно Борису Немцову идеи. Однако надо отдать должное лидеру Союза правых сил в его способности "раскрутиться". А сам план стал очень любопытным социальным явлением, свидетельствующим о далеко не безоговорочной поддержке действий Москвы. Как известно, ключевые моменты этого плана – это образование восьмого федерального округа на территории Чечни, назначение в нем представителя президента с полномочиями генерал-губернатора и нечеченца по национальности, проведение переговоров генерал-губернатора с представителями вооруженных формирований, в том числе с Масхадовым, преобразования системы управления республики из президентской формы в парламентскую. В случае невыполнения этих мер Немцов предлагает разделить Чечню на горную и равнинную части, ввести последнюю в состав Ставропольского края, объявить горную часть "мятежной" территорией, вывести оттуда федеральные силовые структуры и максимально укрепить границы горной Чечни со стороны Дагестана, Ингушетии и равнинных территорий.

Провозглашение этого плана и его передача президенту РФ вызвали широкий и, думается, не совсем адекватный резонанс. Причем среди его оценок не было практически ни одной положительной. Официальные российские структуры указывали на недопустимость реализации положений плана и квалифицировали его как попытку "узаконить Чечню в качестве постоянно действующей базы боевиков". Чеченские власти намекали на недостаточную политическую зрелость лидера СПС и его незнание Чечни. Причем все идеи комментировались в совокупности, хотя, как уже отмечалось, Немцов выдвинул две абсолютно разных программы. Больше же всего откликов вызвал призыв передать Ставрополью северные районы Чечни, и опять же – ни одного положительного. Депутаты Госдумы даже были вынуждены вернуться к рассмотрению законопроекта о передаче трех районов, разработанного еще в середине 90-х годов Сергеем Бабуриным, чтобы сразу же его отклонить. Но, пожалуй, главный итог обсуждения "плана Немцова" – это отсутствие уверенности как российского общества, так и властей в том, что пути урегулирования выбраны окончательно.

Одним из самых болезненных для Москвы вопросов остается проблема лидеров чеченских сепаратистов. Можно сколько угодно говорить об их неспособности оказывать серьезное сопротивление федеральным силам, но от этого гибель российских солдат и милиционеров не перестает быть ежедневной, а потери федеральных сил за всю "контртеррористическую операцию", только по официальным данным, уже превысили 3 тысячи человек убитыми. Численность боевиков, в разных заявлениях еще совсем недавно в основном составляющая около 2 тысяч, неожиданно возросла до 5 тысяч. Именно такие данные привел директор ФСБ Николай Патрушев, уточнив, что среди них только 1,5 тысячи – непримиримые. Как он оценивает их "непримиримость", неизвестно, но серьезность проблемы налицо. В то же время официальный и якобы окончательный отказ от переговоров с Асланом Масхадовым теряет свою убедительность в результате подсчета дней, оставшихся до истечения его президентских полномочий. То есть российскому руководству трудно скрыть, что лидерам "независимой" Ичкерии так или иначе придается политическое значение и они не рассматриваются только как "объект уничтожения". Кстати, за переговоры с Масхадовым выступают не только постоянные сторонники этого диалога Борис Немцов и Руслан Аушев, но и Асламбек Аслаханов. Причем последний дает понять, что и в окружении президента РФ есть сторонники переговоров.

Что касается самих сепаратистов, то Аслан Масхадов, несмотря на резкое недовольство властей российскими журналистами, продолжает достаточно часто выступать в СМИ. Недавно он признал, что именно он санкционировал переговоры парламентариев Ичкерии с депутатами российской Госдумы и даже предположил, что действия российских депутатов были согласованы с президентом России. Несмотря на то, что президентские полномочия Масхадова, истекают лишь 27 января 2002 года, парламент Ичкерии продлил свои и его полномочия "до полного вывода российских войск". В то же время российские структуры заявляли, что один из лидеров боевиков Руслан Гелаев подверг резкой критике деятельность Аслана Масхадова и призвал "воинов джихада" выбрать себе другого лидера. Сам Гелаев через "Кавказ-центр" опроверг эти сведения, а также то, что он ведет переговоры с Ахмедом Кадыровым. В то же время примечательно, что он фактически признал некоторое размежевание между ним, Масхадов и Басаевым и заявил, что "наше общее дело стоит без единого руководства". Гелаев заявил, что пока в Чечне идут боевые действия, президентские полномочия Масхадова не вызывают никаких сомнений и все должны поддерживать его. А после того, как "мы достигнем победы", Гелаев предлагает избрать Верховный Суд, которому должны подчиняться все лидеры сил сопротивления.

Прогнозов развития ситуации в Чечне на самом деле так же много, как и всевозможных планов урегулирования. Самые оптимистичные сводятся к улучшению ситуации уже весной этого года. Пессимистичных прогнозов больше и они разнообразней. Но для всех очевидно, что чеченская проблема – надолго.