Эпидемия недовольства Саида Кантышева, специально для Prague Watchdog
Этот очерк ни в коем случае не является даже попыткой социологического исследования. Будучи по профессии социологом, автор использует привычный социологический инструментарий, чтобы в очень общей, предварительной форме очертить пространство проблемы, назвать ее, показать неоднородность ингушского общества в его оценке власти, действий оппозиции и собственной гражданской позиции.
На 19 октября сего года был назначен и, как водится, отменен очередной митинг в республике. Митинги – иногда состоявшиеся, но чаще нет – становятся неотъемлемой частью ингушской действительности. Летом прошлого года стихийные акции протеста, когда люди после похищения братьев Аушевых перекрыли федеральную трассу, неожиданно дали результат – сотрудники спецслужб, уже готовившиеся убить похищенных, вынуждены были отпустить их на свободу. Многие тогда уверовали в действенность уличной демократии, однако сегодня эта вера подвергается серьезным испытаниям.
Очевидно, что сложившийся характер отношений между народом и властью в республике не дает оснований рассчитывать на установление порядка и стабильности. Недовольство людей растет на глазах и, возможно, митинги могли бы стать площадкой для его выражения, если бы руководство республики не предпринимало столько усилий, чтобы подавить на корню любые акции протеста. Активистов оппозиции открыто запугивают, преследуют, запрещают любые собрания, а на составленные по закону заявки на проведение митинга предпочитают вообще не отвечать.
Власть отдает себе отчет, что сформулированная публично проблема уже в силу своего обнародования становится серьезным политическим фактором, а потому республиканское руководство пытается всеми силами запретить людям открыто высказываться.
Тем не менее, утверждать, что в случае отсутствия противодействия со стороны властей, митинги приобрели бы массовый характер, тоже нет оснований. Опрос, проведенный в республике, выявил, что общество разделилось на несколько групп с ярко выраженной и устойчивой мотивацией участия или неучастия в мероприятиях, организуемых оппозицией.
Мы не ставили цель определить процентное соотношение "протестантов" и "соглашателей", нас интересовали качественные, содержательные характеристики их позиций. Мы можем говорить о трех главных референтных группах, отношение которых к оппозиционным митингам сложилось в течение последнего года. Именно в этот период в Ингушетии появилась активная, хотя идеологически и структурно неоформленная оппозиция.
Итак, три группы:
-
представители первой группы готовы участвовать в митинге, поскольку, будучи доведены до отчаяния, надеются пусть даже с риском для себя изменить существующее положение, заставить власть предпринять какие-то усилия для решения наболевших проблем;
-
представители второй группы поддерживают саму идею проведения митинга, но боятся в нем участвовать, поскольку не желают подвергать себя риску (даже в отсутствии полной и обработанной информации возьму на себя смелость утверждать, что таковых – подавляющее большинство);
Тем не менее, представителей всех трех групп объединяет одно – среди них нет таких, кто был бы доволен происходящем и положительно оценивал бы действия руководства республики.
Те, кто готовы участвовать в митинге, считают, что власть не может, не имеет права игнорировать мнение людей, выраженное публично. Вот мнение одного из опрашиваемых граждан Ингушетии (во всех интервью сохранены стилистика и речевая манера оригинала): "Каждый день убивают людей, пропадают люди в республике, убивают интеллигенцию. Людей открыто отстреливают, идти работать в структуры все боятся. Ингушей и так мало, и много мужчин постоянно погибает. Я сейчас не работаю на государственной службе, поэтому могу не бояться увольнения и принять участие в митинге.
Это моя родина. Я здесь живу, и здесь живут мои родные. Я не хочу, чтобы и они оказались невинными жертвами творящегося кошмара. Хотелось бы, чтобы все это прекратилось, чтобы люди спокойно жили. Митинг необходим. По-другому нельзя, чаша терпения у людей переполнена, мы устали от бесконечных беспричинных убийств и беспорядка. Многие хотели бы пойти и принять участие в митинге, но боятся. Люди бояться говорить кому-либо, что собираются идти на митинг, опасаются доносов и никому не доверяют".
Другая, самая многочисленная группа населения, в других условиях приняла бы участие в акциях протеста, но, зная, что митинги не просто разгоняют, но и подвергают преследованиям активистов, опасаются за свою жизнь и за жизнь и спокойствие близких. Мнение другого жителя Ингушетии: "Я слышал, что в республике планируется митинг, но сам не пойду. Он, может, и нужен - смотря, что за митинг: против военных действий, чрезвычайного положения, чтобы убийств не было, а были порядок, уважение и дисциплина. Но реально все эти вопросы решают Государственная Дума и вышестоящие чиновники. Люди что могут сделать? Люди и так на митинг ходят, их разгоняют, затем ловят, сажают. Зачем это надо, лишние проблемы! Я против митинга, с которым не считаются.
Митинг - это общественная сплоченность и поддержка, где человек высказывает свои интересы, интересы своего народа, это общественная организация. Но, ни к чему хорошему не приводит, если руководитель не слушает народ, что он хочет. Зачем делать митинги, для кого? К чему это приводит? К кому обращаться, народ и так знает все! Если обращаться к вышестоящим чиновникам в Москве, то надо поехать и прямо там устроить митинг. Зачем здесь митинг устраивать?! Мне нравится, как в западных странах проходят митинги. Там мнение людей выслушают: что они хотят, что им надо.
Если я даже пойду на митинг, что я скажу? Никто митингующих не слушает. Я не хочу, чтобы у меня были проблемы, чтобы моим детям было это все. Я не хочу, чтобы их беспокоили, чтобы они видели черное будущее, грязное будущее. Я хочу, чтобы их интересы расширялись. Вы же не хотите, чтобы ваши дети видели эти разбои, убийства, поджоги. И я тоже не хочу. Если дети увидят это, они запомнят, и сами такими будут, и это будет продолжаться. В республике постоянные убийства – почти каждый день, работников милиции убивают. Жители республики боятся лишний раз выйти на улицу, но и в собственных домах их может ожидать опасность. Умных людей надо защищать, они везде нужны. Я против того, что творится сейчас в нашей Ингушетии. Хотелось бы увидеть светлое будущее. Я сейчас его не вижу. Хочу, чтобы мои дети увидели".
Из тех, кто против всяких митингов, часть знает о том, что они планируются, другие же настолько далеки от общественных и гражданских проблем, что с удивлением воспринимает даже вопрос о готовящейся акции протеста. Они отвечают, что ничего не слышали об этом: "Митинг не нужен. Они только обостряют обстановку. И без них каждый день здесь убивают. Все против того, что сейчас творится. Но нужно решать проблемы без митинга. Участвовать не буду. Зачем мне надо, чтобы кончилось мордобоем? У меня такой проблемы нет".
Обстановка в республике далека от спокойствия и стабильности. Взбудораженное, отчаявшееся общество временно затихло под спудом угроз и произвола силовых подразделений. Но взрыв общественного недовольства в перегретой до предела атмосфере может произойти неожиданно, сдетонировав от самого незначительного сотрясения.
Иллюстрация взята с сайта "Огонек". (T) ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
·
·
·
·
ФОРУМ
|
