ССЫЛКИ

Как убить комара молотком или Российская армия пытается воевать с терроризмом

Петр Яноух, специально для Prague Watchdog

Ситуация, в которой сейчас находится российская армия на неспокойном Северном Кавказе, характеризуется элементами абсурда и парадоксами. Армия всё время привлекается к антитеррористическим операциям, для которых она не предназначена, и давно страдает хроническими проблемами устаревшей технической базы и недостаточной боевой подготовки.

Российский министр обороны Сергей Иванов дал определение данных условий использования своих подчинённых в борьбе с чеченскими сепаратистами как попытку «убить комара молотком». Но русские пытаются это делать и дальше.

Профессиональные призывники

В Государственной Думе РФ в марте был одобрен законопроект, позволяющий использовать ресурсы (в данном случае человеческие и финансовые) Министерства обороны на борьбу с терроризмом. Официально это является частью реакции правительства и администрации президента Путина на трагедию в североосетинском Беслане. Но наблюдатели считают, что этот закон является попыткой легитимизировать уже применяемые на Северном Кавказе методы.

Военнослужащие 42-ой мотострелковой дивизии, которая постоянно дислоцирована в Чечне, уже на протяжении долгого времени участвуют в операциях против чеченских вооружённых повстанцев. Ту же роль играли раньше десантники 76-ой псковской десантной дивизии, которых передислоцировали назад в конце прошлого года.

В 42-ой дивизии с начала этого года служат только так называемые контрактники, что означает профессиональных военнослужащих, которые подписали договор. А министр обороны Иванов их хвалит. По его словам, они во время антитеррористических операций на Северном Кавказе показали свою эффективность. Именно они разрабатывают и опробируют новые методы в использовании армии в борьбе с незаконными вооруженными формированиями.

Вопросом все-таки остаётся, как удалось за относительно короткое время заменить солдат срочной службы профессионалами? Частично безусловно здесь была финансовая мотивация. «Контрактник» без звания в Чечне со всеми доплатами получает от 16 до 17 тысяч рублей в месяц. Причем средняя зарплата профессионала в звании рядового вне этой опасной территории составляет всего 7046 рублей.

С другой стороны, некоторые правозащитные организации уже подавали жалобы на то, что армейские командиры принуждают солдат срочной службы «добровольно» подписывать контракты. Такие случаи были зарегистрированы в Ингушетии, где из-за этого группа солдат угрожала дезертировать. В письме правозащитным организациям они анонимно описали грубое давление со стороны начальства и угрозы наказанием за невыполнение приказа подписать документ.

Наблюдатели считают это стремлением в типично «советском» стиле наполнить плановые показатели и исполнить заявление Путина о том, что с января в Чечне в войсках минобороны солдат срочной службы уже не будет. Дивизия, которая составлена из таким способом «нанятых» профессиональных солдат, само собой разумеется будет страдать от классических недугов российской армии, в том числе от недостаточной дисциплины, дедовщины, уголовных склонностей и коррупции. Это снижает не только их боеготовность, но и уважение в глазах местных жителей.

Более того, уровень их боеготовности снижает старая и изношенная амуниция и техника. Устаревшие средства связи солдаты заменяют покупкой новых раций за свои деньги, бронежилеты уже отслужили своё и никто их не обновил, а недостаток качественных приборов ночного видения позволяет противнику беспрепятственное перемещение в ночное время.

Непрофессиональное командование

По словам президента Академии военных наук Махмуда Гареева, главной проблемой в бою с терроризмом является недостаточная координация и непрофессионализм командования. Ответственные органы – а это Федеральная служба безопасности (ФСБ) и министерства обороны и внутренних дел – никогда не смогли эффективно обмениваться информацией и координировать действия своих подчинённых непосредственно в Чечне.

Причем в Чечне, по официальным данным, действуют около 80-ти тысяч военнослужащих российских вооружённых сил различного типа и приблизительно 14 тысяч сотрудников местных органов безопасности (самые известные из них – подчинённые промосковского вице-премьера Рамзана Кадырова – обвиняются в похищениях и грубых нарушениях прав человека).

Если эти данные соответствуют действительности, то с октября 2003 года количество российских вооружённых сил в Чечне выросло на пять тысяч человек.

Одобренный Думой проект антитеррористического закона меняет правила игры. До сих пор за координацию федеральных действий отвечали офицеры ФСБ, отныне в случае террористической атаки командовать должен офицер федеральных войск МВД.

Армия и специальные подразделения

В игру к тому ещё вступили так называемые специальные целевые объединения внутренних войск, предназначенные для антитеррористических операций, о создании которых решил президент Путин после прошлогодних нападений на милицейские участки в Ингушетии. Эти подразделения, по некоторым данным, должны иметь численность до 19-ти тысяч человек. В своём распоряжении они будут иметь даже собственную авиацию.

Президент Путин конечно же хотел бы, чтобы элитные военные подразделения как можно скорее достигли западного уровня по модернизации оснащения, но не очень ясно, как этого достичь. Один из служащих чешского противотеррористического подразделения считает, что русским в этом стремлении препятствует огромное самолюбие в области тактики а так же то, что «ФСБ не доверяет никому из зарубежья из-за поддержки в прошлом чеченских сепаратистов хотя бы на политическом уровне».

По словам бывшего руководителя группы Альфа, специального формирования ФСБ, Сергея Гончарова участие армии в антитеррористических операциях является необходимым. Те времена, когда несколько офицеров Альфы могло атаковать пару террористов, которые взяли заложников, и обезвредить их за несколько минут, уже давно прошли, считает Гончаров. По его мнению, теперь уже идет настоящая война. Применение армии в таких случаях, как это было при захвате школы в Беслане, он считает логичным.

Цитируемый выше чешский офицер считает, что именно Беслан показал неподготовленность российских сил противодействовать таким нападениям. Тогда захваченную террористами школу с детьми начали атаковать вооружённые жители города, которых военные подразделения не смогли удержать на разумном расстоянии от места операции. В то же время вынуждены были действовать не очень еще подготовленные специальные подразделения Альфы.

Солдат или наёмник?

Российская армия находится очевидно в неудовлетворительном состоянии. Чтобы ей снова стать эффективной боеспособной силой, для этого потребуется кроме профессионализации командования и модернизации оснащения ещё и обязательная смена отношения к рядовым солдатам.

Об отношении России к своим солдатам свидетельствуют не столько готовившиеся грандиозные празднования Дня Победы, сколько нежелание и неспособность достойно позаботиться о своих раненных из последних конфликтов.

Хорошо известен почти трагикомический случай с января этого года, когда российский областной суд в Орле рекомендовал ветерану первой чеченской войны Геннадию Уминскому, чтобы он компенсацию за свои ранения, полученные в 1996 году в Грозном, требовал от Шамиля Басаева, потому что именно его бойцы тогда стреляли в Уминского.

Уминский был ранен еще во время, когда в Чечне «за честь и славу Родины» воевали солдаты срочной службы. Какое отношение будет иметь российская общественность к своим раненным профессиональным военным и к повышению расходов на модернизацию их оснащения, если такой персонал других армий часть российской прессы не называет иначе чем «наёмниками»?

Петр Яноух является независимым журналистом.

(R/A,B)