ССЫЛКИ

Coverage of the Chechen War in the Russian press – a legal expert’s viewpoint

Публикации о чеченской войне в российской прессе: взгляд юриста

Елена Кандыбина, юрист Центра экстремальной журналистики

специально для Prague Watchdog

С 1994 года в Российской Федерации на территории Чечни фактически идет война, хотя это называлось властью по-разному: наведение конституционного порядка, ликвидация банд формирований, антитеррористическая операция. Все эти шесть лет о ситуации в Чечне писали газеты, рассказывали с экранов телевизора и по радио. Рассказывали тоже по-разному. Разные средства массовой информации совершенно различно оценивали происходящее в республике, осуждали или, наоборот, одобряли действия властей, оправдывали действия другой стороны или объявляли ее представителей бандитами.

Говоря о публикациях, освещающих ход чеченской операции, мы не будем делать попытку оценить с моральной точки зрения, как сам факт проведения этой кампании, так и авторов тех или иных публикаций и их взгляды. Как мне кажется, именно юристы наиболее отдаленны от моральных оценок поступков, потому что попытка оценить то или иной событие исходя из иных категорий, нежели как соответствие закону, неизбежно приводит в крайности своей к попытке судить с точки зрения «революционной справедливости».

Итак, о чем могут говорить юристы, обсуждающие публикации в прессе? Скорее всего, об их соответствии или несоответствии действующему законодательству. И поскольку право - это система общеобязательных социальных норм, охраняемых силой государства, то одной из тем для обсуждения может быть реакция самого государства на эти публикации.

Публикации о Чеченской войне можно условно разделить на следующие категории:

рассказывающие о боевых действиях, сохраняя при этом максимальную информативность. То есть, не содержащих оценок, не оправдывающих ту или иную сторону конфликта, а достаточно сухо излагающие произошедшее. Однако, очевидно, что так или иначе поданная информация может способствовать формированию определенного мнения. Безусловно, рассказ об одном и том же событии в различных по идеологической направленности средствах массовой информации будет отличаться друг от друга, хотя все равно может носить характер информационного материала.

дающие оценку, событиям, происходящим в зоне конфликта, и действиям их участников. Как правило, эти материалы также содержат ту или иную информацию о событиях, однако основным в данной публикации является именно анализ. События подобраны и выстроены таким образом, что сделанные выводы оказываются логичными и очевидными для читателя или слушателя.

дающие оценку оценке. То есть, по сути своей материалы идеологического свойства, которые уже не столько рассказывают о самих событиях, сколько разделяют сами средства массовой информации на "своих" и "чужих". Именно к этой категории обычно относятся материалы, повествующие о начале (продолжение, окончании и иных перипетиях) информационных войн, а также дающие характеристики отдельным лицам и средствам массовой информации, придерживающимся точки зрения такой же или иной, нежели автор.

Делая попытку дать какую-нибудь правовую оценку публикациям, входящим в каждую из категорий, необходимо, в первую очередь помнить, что Конституция Российской Федерации гарантирует в статье 29 свободу мысли и слова, а также право каждого свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Исключение при этом составляют только сведения, ограниченные в доступе и распространении. К таковым, согласно российскому законодательству относится государственная, служебная, коммерческая и иная охраняемая законом тайна, а также персональные данные физического лица.

Из всего этого следует сделать вывод, неутешительный для некоторых идеологов чеченского конфликта, - не наказуемо по российскому законодательству распространение выборочной, неполной информации. Автор материала может и должен сам определять, какие именно сведения (находящиеся в свободном доступе) и в каком порядке он считает необходимым сообщить. Единственное, что может быть расценено, как правонарушение и наказуемое деяние это пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства. Норма, объединяющая все эти ограничения, а также вводящая некоторые дополнительные, содержится в статье 4 Закона «О средствах массовой информации» и в ином законодательстве.

Что касается сбора информации для таких материалов, то некоторый акцент необходимо сделать, как мне кажется, на двух нормативных актах, содержащих ограничения на распространение определенной информации. В первую очередь необходимо отметить, статью 30 Федерального Закона «О внутренних войсках МВД РФ». В частности, там говорится, что «в интересах личной безопасности военнослужащих внутренних войск и членов их семей не допускается распространение в публичном выступлении, средствах массовой информации сведений о местах дислокации или о передислокации соединений и воинских частей внутренних войск, а также обеспечивается конфиденциальность сведений о военнослужащих внутренних войск, принимавших участие в пресечении деятельности вооруженных преступников, незаконных вооруженных формирований и иных организованных преступных групп, а также сведений о членах их семей. Информация о служебно-боевой деятельности соединений, воинских частей (подразделений), образовательных учреждений высшего военных профессионального образования и учреждений внутренних войск может предоставляться только с разрешения командира соответствующего соединения, воинской части (подразделения), начальника военного образовательного учреждения высшего профессионального образования или учреждения внутренних войск в порядке, определяемом министром внутренних дел Российской Федерации». Таким образом, данная норма регулирует доступ к информации и особенности распространения определенного вида информации. При этом, рассказывая в своих материалах о каком либо конкретном военнослужащем, журналист должен помнить, что конфиденциальность предполагает не просто неназывание фамилии и имени лица, но и невозможность его идентифицировать по тем или иным признакам.

Вторым документом является более известный, как журналистам, так и их читателям Федеральный Закон «О борьбе с терроризмом», статья 15 которого называется: «Информирование общественности о террористической акции». При этом законодательно вовсе не урегулирована обязанность такого информирования, а наоборот, устанавливаются определенные ограничения этому процессу. Например, «при проведении контртеррористической операции информирование общественности о террористической акции осуществляется в формах и объеме, определяемых руководителем оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией или представителем указанного штаба, ответственным за поддержание связи с общественностью».

В целом, конечно, российское законодательство предусматривает, например, в статье 38 Закона «О средствах массово информации», что государственные органы и организации, общественные объединения, их должностные лица предоставляют сведения о своей деятельности средствам массовой информации по запросам редакций, а также путем проведения пресс-конференций, рассылки справочных и статистических материалов и в иных формах. Однако на практике совершенно отсутствует реальный механизм, способный заставить чиновников сообщить информацию или наказать за предоставление неполной или ложной информации. Так, например, Федеральный Закон «О государственной службе» предусматривает обязанность государственного служащего «хранить государственную и иную охраняемую законом тайну, а также не разглашать ставшие ему известными в связи с исполнением должностных обязанностей сведения, затрагивающие частную жизнь, честь и достоинство граждан», но не устанавливает обязанность предоставлять информацию.

На ограничение доступа к информации, а также и доступа непосредственно журналистов на место событий направлены и, Правила аккредитации представителей средств массовой информации при Аппарате помощника президента РФ С.В. Ястржембского, неоднократно уже упомянутые в СМИ в связи со своим очевидным несоответствием законодательству. Пытаясь применить аккредитацию для фактического ограничения доступа журналистов в район вооруженного конфликта, власти дискредитируют сам этот юридический институт, направленный в своем замысле, на создание наиболее удобных условий для работы сотрудников средств массовой информации.

Однако, наибольшие отклики в прессе и, даже материалы, полностью посвященные этому вопросу, вызвала часть вторая статьи 15 Федерального Закона «О борьбе с терроризмом». Говоря об этой норме, мы в своем рассмотрении различных публикаций о Чеченском конфликте плавно переходим от материалов информационных к материалам аналитическим. Итак, согласно части 2 этой статьи не допускается распространение информации:

раскрывающей специальные технические приемы и тактику проведения контртеррористической операции;

способной затруднить проведение контртеррористической операции и создать угрозу жизни и здоровью людей, оказавшихся в зоне проведения контртеррористической операции или находящихся за пределами указанной зоны;

служащей пропаганде или оправданию терроризма и экстремизма;

о сотрудниках специальных подразделений, членах оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией при ее проведении, а также о лицах, оказывающих содействие в проведении указанной операции.

Применительно к деятельности журналистов наибольший интерес вызывает запрет на распространение информации, служащей пропаганде или оправданию терроризма или экстремизма. В соответствии с трактовкой Министерства Печати пропаганда экстремистских взглядов проявляется также и в предоставлении эфира чеченским полевым командирам в российских средствах массовой информации. Более того, такой факт предоставления может, с точки зрения власти, рассматриваться как «акт пособничества терроризму».

Эта норма, равно как и ее интерпретация интересны еще и в своей связи со следующим: во-первых, не совсем очевидно какая именно информация (находящаяся, скорее всего, в открытом доступе, так как в ином случае применяются другие способы защиты) может служить пропаганде или оправданию терроризма? При этом еще раз хочется отметить, что речь идет именно о распространении информации, то есть сведений о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах (статья 2 Федерального Закона «Об информации, информатизации и защите информации»). К сожалению, я как юрист, не могу представить себе, каким образом распространение только достоверной информации, не составляющей никакой охраняемой законом тайны и полученной из общедоступных источников, может служить противоправным целям, в том числе пропаганде и оправданию экстремизма и терроризма. Возможно, этим целям могут служить выводы, сделанные автором на основе такой информации, но никак не сами сообщения о фактах.

Вторым, сомнительным, на мой взгляд, моментом является использование термина "пособничество», поскольку данное обозначение имеет вполне конкретный юридический смысл. Согласно статье 32 Уголовного Кодекса РФ «пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы». Таким образом, один из основных отличительных признаков пособничества - это помощь, предоставленная заранее. Таким образом, крайне сложно представить, каким образом нарушение статьи 15 Закона «О борьбе с терроризмом» может стать пособничеством террористическому акту.

Несмотря на всю неопределенность нормы, в соответствие с ней Министерством Печати уже были вынесены предупреждения ряду газет.

Однако, несмотря на сложившуюся ситуацию, нарушения прав журналистов как таковые не слишком часто в процентном отношении к количеству самих публикаций находят свое освещение в материалах средств массовой информации. Как правило, это только самые вопиющие случаи - убийства, избиения, захват журналистов. Даже при очевидно противоправных действиях сотрудников силовых структур и явном противодействии государства в прессе практически не прослеживается мысль о каких-то попытках объединения журналистского сообщества с целью противостояния. Ярким примером данной ситуации может послужить введение «Правил аккредитации представителей средств массовой информации при аппарате помощника президента РФ С.В. Ястржембского» Несмотря на вполне очевидное противоречие данного документа действующему законодательству, не было сделано ни одной попытки активного (судебного или иного, аналогичного) протеста со стороны журналистского сообщества. Как правило, публикации в прессе не способствуют какому-либо объединению журналистов.

Темой значительного числа публикаций является такое понятие, как «информационная война». При попытке сделать вывод о значении данного термина исходя из публикаций в прессе, мы выясним, что «Информационная война» - это столкновение двух различных (часто даже не противоположных, и взаимонеисключающих) точек зрения, каждая из которых опирается на те или иные факты. При этом нередки ситуации, когда эти два мнения вполне могут существовать рядом хотя бы в связи с тем, что отражают взгляд на различные проблемы. Власть сейчас с радостью ухватилась за уже опробованный в средствах массовой информации термин и, по всей видимости, скоро понятие «информационная война» обретет свое юридическое значение. А где война - там есть «враги» и «защитники отечества», есть «трудящиеся за правое дело» и «пособники противника». Таким образом, публикации о Чеченском конфликте с одной стороны раскололи само журналистское сообщество, с другой - дали возможность государству, опираясь при этом на сами СМИ, поделить все средства массовой информации на «хорошие» и плохие».

К сожалению, в самих публикациях по сей день продолжается деление журналистов, а заодно и любых других лиц, пишущих и говорящих о Чеченском конфликте, на «своих» и «чужих». Принцип - «кто не с нами, тот против нас» очень часто слишком очевиден и создает дополнительные преграды на пути объединения журналистов. Видимо, призыв «возьмемся за руки, друзья...» если когда-нибудь и будет взят на вооружение, то следовать ему будет уже некому.