ССЫЛКИ

Вернется ли Руслан Аушев в Ингушетию?

Сергей Глигашвили, специально для Prague Watchdog

Презентация в Москве подписных листов за возвращение Руслана Аушева в Ингушетию - событие далеко не рядовое. Фактически это первое серьезное и аргументированное массовое обращение общественности к новому президенту России после его вступления в должность. Если верить организаторам акции сбора подписей, то общее число тех, кто просит отправить в отставку Мурата Зязикова и назначить на его место экс-президента Ингушетии, составляет 105 тысяч человек - более половины списочного состава избирателей.

Конечно, едва ли стоит ожидать, что Дмитрий Медведев открыто и незамедлительно отреагирует на отчаянный призыв. Надо полагать, преемник хорошо усвоил уроки путинской эпохи, выработавшей особую стилистику реагирования на попытки общественности выдвигать какие-либо требования к власти.

Владимир Путин шаг за шагом свел к минимуму набор инструментов, посредством которых российское общество имело возможность корректировать действия власти. Ограничив свободу СМИ, взяв под контроль парламент, регламентировав место бизнеса в политике, маргинализировав оппозицию, Путин фактически отключил обратную связь между государством и населением. Акции протеста вне установленной системы отношений, такие как обращения общественности, митинги и демонстрации, стали квалифицироваться как шантаж власти и перестали приниматься в расчет. Своего рода апогеем этой политической стратегии на уровне субъектов федерации явилась отмена губернаторских выборов. Местные парламенты также постепенно перешли под контроль пропрезидентской партии "Единая Россия", а это означало, что жители регионов лишились всякого права наказывать своих руководителей за ошибки, отправляя их в политическое небытие на выборах.

Трудно себе представить, чтобы Дмитрий Медведев осмелился открыто нарушить сложившуюся традицию. Между тем уже появились некоторые признаки того, что ситуация изменится. Насколько серьезными окажутся реформы, пока неясно. Однако заявление о том, что президент выступает за возвращение губернаторских выборов, можно расценить как самое радикально-реформаторское из всех, которые Медведев успел сделать в начале своего правления. Инвективы на тему правового нигилизма или намерение бороться с коррупцией укладываются в рамки системы, тогда как отказ от принципа назначаемости глав регионов направлен на слом одного из краеугольных камней путинского авторитарно-бюрократического режима.

Можно, конечно, предположить, что президент просто обмолвился, но в большой политике такое происходит крайне редко. Должно быть, он имел в виду некую продуманную и, скорее всего, согласованную с Владимиром Путиным программу действий. А если это так, то у подписной кампании за возвращение Руслана Аушева открываются достаточно серьезные перспективы. По ряду причин.

В рамках инициативы за возвращение губернаторских выборов подписная кампания в Ингушетии дает властям формальный повод вмешаться в ход событий и уже в процессе попытаться отработать новые принципы формирования региональной власти. Понятно, что по установившейся традиции такие вопросы гораздо проще решать кулуарно, за глухими кремлевскими стенами. Но в осваиваемой Медведевым новой либеральной стилистике управления акцент на том, что власть внедряет принципиальные модели руководства страной в живом диалоге с обществом, был бы отнюдь не лишним.

Это хотя и полезная вещь, но совсем не обязательная. Гораздо важнее, что Ингушетия действительно находится на грани катастрофы. Утверждения о том, что в этой крохотной республике развернулась настоящая война, уже давно не являются преувеличением. Не стоит здесь, думаю, подробно останавливаться на особенностях внутриингушского конфликта, скажу лишь, что одна из основных причин, которые лежат в его основании, – это полное отсутствие какого-либо авторитета у президента республики Мурата Зязикова.

Владимир Путин предложил своему фавориту испытанное средство – опереться в решении управленческих проблем на силовые структуры. В Чечне такой механизм сработал идеально, но только за счет того, что сначала Кадырову-старшему, а потом и его сыну удалось задействовать внутренние резервы, привлечь на свою сторону значительную часть соотечественников.

Именно этого не сумел сделать генерал Зязиков, который остался без всякой поддержки со стороны ингушских кланов, а опора на голую силу и явилась причиной разразившейся в Ингушетии катастрофы, поскольку в итоге федеральные силовые структуры стали хозяевами положения и повели собственную игру, не считаясь с интересами населения.

В случае с ингушским кризисом Кремлю надо только вспомнить аналогичный опыт соседней республики – Кабардино-Балкарии. Если отбросить разные второстепенные обстоятельства, там произвол силовиков привел к формированию очень опасной и серьезной силы – вооруженного салафитского подполья. Если бы в свое время Шамиль Басаев не бросил необученных мальчишек на штурм города, то уже через год-два кабардино-балкарские моджахеды были бы в состоянии вести диверсионную деятельность в тех же объемах, в каких ее ведут сегодня их ингушские и чеченские коллеги.

И даже разгром едва оперившегося подполья на улицах Нальчика не обязательно должен был положить конец истории. Ее завершил новый президент республики Арсен Каноков, сделавший два элементарных шага. Во-первых, он отправил в отставку министра внутренних дел Хачима Шогенова, развязавшего в республике кровавую вакханалию против верующей молодежи, а во-вторых, предложил этой самой молодежи диалог, установив норму, согласно которой так называемые ваххабиты вновь обрели статус нормальных, уважаемых граждан и мусульман.

При этом Канокову не удалось как-то радикально улучшить социально-экономические условия жизни граждан республики, но этих двух простых решений хватило для того, чтобы ситуация в Кабардино-Балкарии изменилась в корне.

Нет сомнений в том, что Руслан Аушев, если он действительно вернется в республику, сможет сделать даже больше. Сегодня его готово поддержать подавляющее большинство населения. И хотя к концу правления Аушева очень многие были разочарованы коррупцией в его ближайшем окружении, мало кто ставил под сомнение его личные честность и мужество; более того, вся республика знала, скольких сил ему стоило сдерживать федеральные силовые структуры, рвавшиеся похозяйничать в Ингушетии.

Есть только одна проблема. Для путинско-медведевской элиты человек с таким послужным списком и взглядами, как Руслан Аушев (он - один из первых демократов еще в советском парламенте, принципиальнейший противник чеченской войны, отчаянный сторонник самого разнузданного федерализма), абсолютно неприемлем. Возвращение генерала Аушева в качестве демократа в обозримой перспективе невозможно. С другой стороны, экс-президент Ингушетии все годы после своей отставки вел себя крайне осторожно. Он ушел в глубокую тень, оставив всякую политическую деятельность, хотя, несомненно, оппозиционные силы мечтали бы иметь в своих рядах такую яркую фигуру. Аушев предпочел вернуться к очень локальным проблемам воинов-интернационалистов.

Вполне возможно, что таким своим поведением он заслужил прощение и его готовы вернуть в республику на условиях невмешательства в дела, которые уже давно стали предметом исключительной компетенции Кремля: чеченская война, регламентирование объемов полномочий региональной власти, партийная жизнь. Руслану Аушеву придется сменить репутацию демократа на авторитет человека власти, вступив в "Единую Россию". Может быть, все это – вполне адекватная цена за возможность остановить похищения людей, пытки, расстрелы детей и беременных женщин.

Что-то подсказывает, что нарисованная картина совсем не так уж фантастична. Во всяком случае, сам генерал-афганец, которого никто не упрекнет в отсутствии политического чутья, здравомыслия и воли, в силу каких-то причин поддержал (хотя и косвенно) акцию по сбору подписей за его возвращение.

Фото из архива "Новой газеты"

(M,P/T)